Мужская медицина. Как [ка]лечат женщин - Роберт Мендельсон

Примерно в то же время жены еще двух моих друзей прошли стандартную процедуру маммографии. У одной из них снимок показал опухоль, и ей сделали биопсию. Биопсия тоже дала положительный результат, и женщине удалили одну молочную железу. Послеоперационное патологоанатомическое исследование удаленной железы показало отсутствие каких-либо признаков рака. У другой женщины снимок также вызвал подозрения на опухоль, но биопсия была отрицательной. Она вздохнула с облегчением и не стала больше предпринимать никаких обследований. Но результат биопсии был неверным, и она умерла от рака груди.

Я осознаю, что это лишь отдельные примеры, из которых нельзя сделать научных выводов. Я привожу их только затем, чтобы более ярко продемонстрировать, почему стандартные осмотры и обследования внешне здоровых людей могут быть опасными для здоровья. Потому что они приводят к радикальному медицинскому или хирургическому вмешательству, основанному на анализах, которые в лучшем случае сомнительны, а в худшем – чрезвычайно неточны. Они также приводят к небрежности в работе врача, где неудовлетворительного качества обследования подменяют собой кропотливый клинический анализ и выдаются за медицинское заключение.

Так же как и в случае с мазком Папаниколау, многие стандартно назначаемые врачами обследования неточны и не являются тем пунктом в обследовании пациента, с которого надо начинать. И недостатки эти дополняются неправильной интерпретацией результатов анализов, а также неэффективной и неаккуратной работой лабораторий. Мазок Папаниколау дает ложноотрицательный результат в 20 процентах случаев, убеждая врачей и женщин, у которых действительно есть рак шейки матки, в том, что его нет. В противовес этому – от 5 до 10 процентов ложно-положительных результатов. Отчасти и по этой причине в стране стремительно взлетело количество операций гистерэктомии.

Даже когда сами обследования надежны, велики шансы, что лаборатории, в которые отсылается материал, перепутают результаты. Медицинские лаборатории работают скандально неряшливо. В 1975 году федеральный Центр контроля заболеваний провел проверку лабораторий по всей стране, в результате которой было обнаружено, что от 10 до 40 процентов бактериологических анализов были выполнены неудовлетворительно, при определении группы крови от 12 до 18 процентов анализов были ошибочны, а 20–30 процентов анализов на гемоглобин и на содержание электролитов в сыворотке крови оказались неточными. В целом более четверти всех анализов были сделаны с ошибками. Следствием этих анализов было неверное назначение или неназначение соответствующего лечения и потерянные деньги, что в результате привело людей к ненужным страданиям, а национальной экономике это обходится в 25 миллиардов долларов ежегодно.

Другая всеамериканская проверка лабораторий, работающих в соответствии с высокими стандартами и лицензированных для участия в программе «Медикэр»[12], выявила несоответствие 50 процентов из них заявленным стандартам. Широкомасштабная акция по повторному проведению 25 000 анализов, сделанных 225 лабораториями в Нью-Джерси, обнаружила, что только 20 процентов из них работали на приемлемом уровне более 90 процентов времени. Только половина из них прошла проверку в течение 75 процентов времени. В лабораториях, проверенных Центром контроля заболеваний, патологии были найдены в 10–12 процентах образцов здоровых тканей, что привело к назначению рискованных лечебных процедур, в то время как люди были здоровы!

Многие дорогостоящие анализы, назначаемые в ходе стандартного профилактического осмотра, имеют небольшую ценность – если вообще имеют хоть какую-то, – даже если лаборатории проводят их правильно. В 1975 году было проведено исследование 20 различных анализов крови, которые стандартно назначаются пациентам при госпитализации. Из 1000 подвергнутых исследованию случаев только один пациент действительно выиграл от этих анализов. Канадская рабочая группа по проблемам регулярных профилактических осмотров, выступившая против ежегодных медосмотров, заключила, что стандартно назначаемые электрокардиограммы, биохимический анализ крови и даже анализы мочи также не являются целесообразными. Опасность всех стандартных обследований, конечно же, состоит в том, что, хотя они и могут принести пользу некоторым пациентам, но навредят многим другим, так как их результаты часто являются плодом неаккуратности.

Даже стандартные измерения, проводимые в ходе стандартного медосмотра, – такие как, например, измерения веса и температуры – могут навредить пациенту больше, чем помочь. Если у вас обнаружена повышенная температура, врач пропишет аспирин, чтобы сбить ее. Это является игнорированием основополагающего физиологического принципа, который я изучал по биологии на втором курсе университета и до которого врачи, видимо, еще не дошли на медицинском факультете. Он состоит в том, что температура повышает фагоцитарную активность белых кровяных телец так, чтобы они могли поглощать бактерии, вызвавшие вашу болезнь. Нет никакого смысла вторгаться в этот процесс, снижая температуру тела, если только она не приблизилась к зоне риска. Я редко выписываю аспирин для снижения температуры, за исключением экстремальных ситуаций, а они должны быть на самом деле экстремальными.

Не имеет смысла расстраиваться из-за симптома, который просто показывает, что организм усердно борется с болезнью. Высокая температура даже специально искусственно поддерживается при лечении рака и некоторых других заболеваний. Тем не менее, когда мать звонит врачу по поводу болезни ее ребенка, первое, что спрашивает большинство врачей, – измерила ли она у него температуру. Врач не узнает ничего полезного из ее ответа, потому что многие безобидные заболевания – например, розеола – дают очень высокую температуру, но не являются поводом для беспокойства. Другие же – опасные для жизни – заболевания, как, например, туберкулезный менингит, зачастую вообще не сопровождаются температурой.

Несмотря на то что температура у вашего ребенка имеет небольшую ценность с медицинской точки зрения, в одном она может быть полезна для вас. Если не удается договориться о приеме, вспомните: врачи запрограммированы на веру в то, что показания градусника важны, хотя они и не знают, почему. Если хотите быть уверены в том, что врач назначит вам время визита прямо сейчас, а он спрашивает о температуре, скажите, что у ребенка 41°. Если вы окажетесь на приеме без температуры, это может вызвать некоторые вопросы, но несколько капель спасительной лжи успокоят врача, и он сможет приступить к своим обязанностям – выяснить, чем же болен ваш ребенок.

Одна из наиболее распространенных причин визитов к педиатрам – боль в горле. Возможно, Современная Медицина уже научила вас, что боль в горле может быть признаком стрептококковой инфекции и, в свою очередь, ревматизма, к которому, предположительно, приводит данная инфекция.

Я считаю, что навязываемые нам представления о стрептококке – не более чем фикция, но она приводит к тому, что я называю стодолларовой болезнью. Я так полагал несколько лет назад, но теперь это, может быть, стало уже двухсотдолларовой болезнью. Почему фикция? Приведу два объяснения. Первое: не существует надежных научных доказательств того, что стрептококк приводит к ревматизму – заболеванию, встречающемуся редко и только в бедных слоях населения. Второе: большинство матерей об этом не знает, но врачи должны знать, что за зимний период у 20 процентов детей один или несколько раз в горле поселяются стрептококковые бациллы – и не дают никаких симптомов. И это даже не значит, что эти дети больны.